К тридцатилетней годовщине со дня смерти Б.Л. Солоневича

Братья Солоневичи хорошо известны не только исследователям Русской политической эмиграции, но и всем интересующимся отечественной историей 20 века. Действительно – Солоневичи, совершившие в 1934 году удачный побег из Карельских лагерей, произвели сильное впечатление на Русское Зарубежье и внесли свежую струю в его размеренную жизнь.
И, несмотря на то обстоятельство, что младший из братьев – Борис был в определенной степени в тени Ивана, он, несомненно, и сам в полной мере являлся самодостаточной личностью и был ярким представителем национально-монархического фланга русской национальной эмиграции.

Борис Лукьянович родился 20 января (старого стиля) 1898 года в селе Рудники Пружанского уезда Гродненской губернии, и был младшим сыном в семье сельского учителя Л.М. Солоневича, будущего учредителя и редактора газеты «Северо-Западная Жизнь». Именно в «Северо-Западной Жизни» Борис получил первый журналистский опыт в 16 лет.
В собственноручно подготовленной автобиографии во время нахождения в Финляндии в 1935 году Борис Солоневич конспективно указывает следующую информацию. Специальность – врач, журналист. Окончил 8-ю Петербургскую гимназию. В 1917 году был студентом Петербургского Политехнического Института. Во время Гражданской войны в 1918-1920 годах был на Кубани. Участвовал в Белой борьбе с большевиками – в составе офицерской роты «Спасение Кубани». После этого в Екатеринодаре был сотрудником газет «Единая Русь», «Кубанское Слово». В 1920 году эвакуировался в Крым, где работал переводчиком Американского Красного Креста. Тогда же был помощником и заместителем Старшего Скаута России полковника О.И. Пантюхова. В советское время был начальником дружины скаутов, а также председателем Крымского Олимпийского Комитета. В 1922-23 годы работал в благотворительной американской организации АРА. За свою скаутскую деятельность был осужден ЧК на два года. В 1924 году работал инструктором физкультуры Черноморского Флота в Севастополе. С конца 1924 по 1926 год занимал в Москве должность инспектора физической подготовки Флота. В это же время закончил Московский Государственный Институт по кафедре врачебного контроля над физкультурой (экстерном). С 1926 по 1928 годы находился в Соловецком концлагере по приговору Коллегии ОГПУ за скаутскую работу. В 1929-30 годах был в ссылке в Томске. В 1931-32 годах направлен в ссылку в Орел. Первый побег за границу был предпринят в 1932 году. Второй – в 1933, который закончился арестом и заключением в концлагерь. Наконец, в 1934 году совершен удачный побег в Финляндию, где, на момент написания автобиографии, Борис проживал вместе с братом и племянником, имея нансеновский паспорт, выданный Гельсингфорской политической полицией, за №8/3381 [1].
В дополнение к указанной сухой анкетной информации отметим, что Борис активно занимался спортом, особенно вольной борьбой, успешно выступая на различных соревнованиях. В первые годы Советской власти, участием в борцовских поединках он зарабатывал на хлеб, а за границей гонорары от выступлений на ринге в том числе шли на оплату первых выпусков семейной газеты Солоневичей «Голос России».
И еще один эпизод, который ярким образом характеризует идейный настрой и патриотические чувства Бориса Солоневича. Уже на исходе Гражданской войны на Юге России, в начале ноября 1920 года из Севастополя Борис по рабочим делам Американского Красного Креста на несколько дней выехал в Константинополь, где его застало известие о начавшейся эвакуации Русской Армии генерала Врангеля. Пришлось делать нелегкий выбор – остаться в Константинополе или возвращаться назад в Россию, где красные уже одержали верх. Борис Солоневич оставил о том моменте следующие воспоминания: «В душе разыгралась буря мучительных противоречий. Победило желание остаться на родной земле, разделить с другими тревоги и опасности будущего, продолжить свою работу и свою борьбу на пользу Родине, и вот быстроходный американский миноносец несет меня обратно к русским берегам... Я стою на баке, незаметно для самого себя крепко впившись руками в поручни, и не слышу ровного гула машин и не чувствую ритмичного покачивания судна. Из утреннего тумана выплывает земля моей Родины… Я с жадностью смотрю, как растут и ширяться очертания крымского берега, как в светло-коричневой дымке все яснее вырисовываются острые пики гор и выползает покрытый лесом, как густой шерстью, массив каменной глыбы – Аю-Дага. И никогда – ни раньше, ни потом – я не чувствовал так остро и так жадно тяги к России, как тогда, 16 лет назад, возвращаясь из Константинополя в Крым» [2]. Высадившись в Ялте, Борис останется в Советской России на долгие четырнадцать лет, пройдя через голод, мытарства, концентрационные лагеря и ссылки.
В отличие от Ивана, Борис не был идеологом монархической мысли и государственного обустройства России. Но обладая, как и старший брат, врожденным даром рассказчика, он, наряду с публикациями в издаваемой Солоневичами газете («Голос России», «Наша Газета»), в предвоенное время и в годы войны выпустил ряд увлекательных очерков и романов, основанных на реальных событиях, в которых сам автор принимал непосредственное участие. Как писал Борис в предисловии к одному из них – «Эта книга – не роман и не выдумка. Это – мозаика части моего жизненного пути. «Молодежь и ГПУ», как и все, что мы пишем в «Голосе России» – боевой рапорт зарубежной России о том, что мы видели, пережили и перечувствовали… Здесь только то, что действительно было». Последний, военного времени, роман Бориса Лукьяновича – «Стакан воды», повествующий о новой психологии и морали русской молодежи, выросшей в условиях советской жизни, о пробуждении инстинктов патриотизма в новом поколении России, – также основанный на действительных фактах, вышел в Бельгии в 1944 году, но из-за вступления войск союзников и последующего водоворота событий, так и не дошел до читателя.
Труд писателя и журналиста Борис Солоневич продолжил и после войны. В 1955 году в Аргентине был издан его исторический роман «Женщина с винтовкой», красноречиво повествующий о боевой эпопее женского ударного батальона Марии Бочкаревой. А спустя три года вниманию читателя был представлен его очередной, ставший, увы, последним, роман «Заговор красного Бонапарта». О нем и о творчестве Бориса Лукьяновича в целом следующий отзыв поместил руководитель находившегося в Буэнос-Айресе издательства «Сеятель» Н. Чоловский. «… Многие авторы русского Зарубежья предложили нам издать свои произведения. И вот, после ознакомления с ними, тщательного выбора и обсуждения всех «за» и «против», мы решили выпустить в свет «Заговор красного Бонапарта» Бориса Лукьяновича Солоневича, который настолько хорошо известен русской эмиграции, что не нуждается в особой рекомендации. Скажем лишь, что он является одним из немногих наших писателей, которым и сюжет, и фабула даются легко, свободно. Поэтому он имеет такой успех у читателей, ищущих в книге увлекательного повествования, а не сухого изложения переживаний автора и его героев. Такие произведения автобиографического характера, даже слегка приукрашенные, всегда неподвижны, безжизненны. Читатель предпочитает динамику, неожиданность, щекочущую нервы интригу и, — вместе с тем, — правдивые фактические данные. Другими словами — читатель требует правдивого изображения действительности в сочетании с художественным вымыслом. Автор «Заговора красного Бонапарта» вполне удовлетворяет этим запросам читателя и потому его прежние романы («Тайна Соловков» и «Рука адмирала») имели такой огромный успех не только среди русской эмиграции, но и у молодежи в оккупированных немцами областях СССР, а также среди «остовцев» в Германии. Оба эти романа передавались из рук в руки и зачитывались до окончательной изношенности. Если романы Б. Л. Солоневича периода Второй мировой войны пользовались столь необычным успехом и читались с таким захватывающим интересом, то новый его роман обладает всеми данными, чтобы обеспечить ему еще больший успех. Перед глазами читателя проходит красочная романизированная биография гвардейского поручика, отдавшего свои способности на службу большевикам, достигшего у них ранга маршала и положения замнаркома обороны, а затем расстрелянного по приказу Сталина».
Борис Лукьянович прожил долгую жизнь, полную невзгод и тяжелых испытаний, которые он всегда мужественно переносил. Последние десять лет находился в полной слепоте. В феврале 1989 года в пригороде Нью-Йорка Борис Солоневич отошел в мир иной на 92-м году. Ему довелось застать начало крушения большевистского режима, с которым он боролся всю свою жизнь – и в России и на чужбине, будучи одним из наиболее непримиримых его противников. В июле того же года он вместе со старшим братом и племянником был полностью реабилитирован Военной прокуратурой Ленинградского военного округа.
 
Биография единственного сына Ивана Солоневича – Юрия, который совершил побег из Беломоро-Балтийского лагеря вместе с отцом, хорошо известна. До начала Второй Мировой войны он принимал самое активное участие в издательской деятельности Ивана Лукьяновича. После окончания войны, в 1948 году вместе со своей женой Ингой и сыном Михаилом, а также отцом и его второй женой Рут он отправляется в Аргентину. А в 1952 году, получив визу, Юрий переезжает в США. Там он окончательно обосновался и работал в качестве профессионального живописца, дожив до 88 лет.
Судьба же детей Бориса Лукьяновича была практически неизвестна. После побега Солоневичей из лагеря, их ближайшие родственники, оставшиеся в Советской России, подверглись репрессиям. В 1938 году были расстреляны их отец Лукьян Михайлович и единокровный брат Евгений, а также жена Бориса – Ирина Пеллингер и, десятью месяцами ранее, ее брат Лев. По советским законам детей врагов народа ждала весьма незавидная участь даже в том случае, если они смогли уцелеть, лишившись родителей. Борис очень редко затрагивал тему оставшихся в России малолетних детей, прекрасно понимая, что своим побегом из лагеря во многом предопределил их дальнейшую судьбу. Чувство вины лежало тяжелым камнем на сердце.
В самом конце войны, во время одного разговора Борис Лукьянович, вспоминая выпавшие на долю его семьи тяжелые испытания, отметил, что в глубине души надеется, что Господь не оставил его детей… Так оно и произошло.

Находящиеся в российских архивах документы дают возможность в определенной степени познакомиться с судьбой детей Бориса Солоневича. Первенцем был сын Георгий, родившийся в Москве в 1926 году. Через пару лет родилась дочь Нина. До 1933 года дети жили вместе со своей матерью – Ириной Францисковной, а после неудачного побега Солоневичей и последовавшего за ним ареста родителей, воспитанием детей занялся их дядя по материнской линии – Лев. Когда в 1936 году арестовали и Льва Пеллингера, попечение над Георгием и Ниной взял на себя их дед Франциск Иванович, живший в Твери. В конце 1937 года пришла очередь деда, и дети были направлены в детский дом [3].
С 1941 по 1943 год Георгий работал в Твери (носившей тогда имя Калинина) на фабрике, а осенью 1943 года в 17 лет добровольцем ушел на фронт. Георгий Солоневич был зачислен в 1319 стрелковый полк, где вначале служил пулеметчиком, а затем – оружейным мастером. Полк Солоневича входил в состав 185 Панкратовской дивизии, получившей также наименование Пражской – за взятие в ходе ожесточенных боев предместья Варшавы – Праги в сентябре 1944 года. В ноябре 1943 года 185 стрелковая дивизия действует на вновь созданном 2-м Прибалтийском фронте, а с мая 1944 года участвует в боях в составе 1-го Белорусского фронта.
В ходе Висло-Одерской и Восточно-Померанской операций зимой 1945 года части Красной Армии устремились вглубь Померании. Иван Солоневич оставил о тех днях следующие воспоминания: «В феврале 1945 года мы, – то есть сын с семьей и я, – бежали из Померании на запад. Мы оба – на вело, жена сына с внуком на возике. Вообще: в сравнении с этим побегом наш пресловутый побег из концлагеря ББК в Финляндию был только увеселительной прогулкой. Красная Армия шла верстах в тридцати сзади нас, дороги были занесены сугробами, – а там, где не было сугробов, шоссе обледенело как каток» [4]. В другой раз, вспоминая о тех днях, Иван Лукьянович заметил, что «это был самый страшный побег моей жизни».
И вот – ирония судьбы: могли ли представить в самой смелой игре воображения Иван и Юрий Солоневичи, бегущие с семьями от наступающих частей Красной Армии, что навстречу к ним в составе 47 Армии 1-го Белорусского фронта приближается соответственно их племянник и двоюродный брат, и что разделяет их всего сотня с небольшим километров. К счастью для старших Солоневичей, встречи с Красной Армией они миновали.
Но вернемся к Георгию Борисовичу. Младший Солоневич благополучно встретил конец войны в окрестностях Берлина и, несмотря на то, что сражался на передовой, остался невредимым, не получив ни единого ранения или контузии. Вот уж действительно – Господь сберег!
За мужество, проявленное в боях, Георгий был трижды отмечен наградами – дважды – медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной Звезды. Первая награда была вручена согласно приказу №084-Н по 1319 стрелковому полку 185 стрелковой Панкратовской дивизии 1 Белорусского фронта от 5 сентября 1944 года от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР. Среди награжденных медалью «За боевые заслуги» под номером 6 числился «ружейный мастер 1319 стрелкового полка С О Л О Н Е В И Ч ГЕОРГИЙ БОРИСОВИЧ». В описании подвига указано следующее: «в бою за деревню Шидловка противник перешел в контратаку, в это время поступило сообщение, что отказал в работе станковый пулемет, несмотря на интенсивный огонь противника, рискуя собою тов. Солоневич подполз к пулемету, исправил повреждения и открыл огонь по противнику, этим самым отразил контратаку немцев». В нижеприведенных анкетных данных указано, что Георгий Солоневич был призван в РККА 13.09.43 года Ленинским РВК города Москвы» [5].
Второе награждение медалью произошло спустя менее трех месяцев. Приказ №0117-Н от 1 декабря 1944 года гласит, что медалью «За боевые заслуги» награждается «Оружейный мастер мастерской боепитания красноармеец С О Л О Н Е В И Ч ГЕОРГИЙ БОРИСОВИЧ {за то}, что в ночь с 18на 19 ноября 1944 года тов. Солоневич будучи в I стрелковом батальоне исправлял станковый пулемет, в это время противник повел разведку боем, тогда Солоневич быстро собрал тело пулемета, положив его на бруствер окопа, открыл ураганный огонь по пехоте противника, и вел огонь до тех пор, пока не отбили разведываемую группу противника» [6]. После описания подвига приводятся те же анкетные данные, что и в первом награждении.
Однако эти данные не вполне стыкуются с указанными в наградном листе о представлении Георгия Солоневича к третьей награде – ордену Красной Звезды. В наградном листе от 15 мая 1945 года отмечено, что призван в действующую армию он был Калининским РВК города Калинина, и в Красной Армии находился с 15 ноября 1943 года. А представление к очередной награде согласно приказу №082/н от 20 мая 1945 года было за то, что: «За период наступательных боев с момента прорыва обороны противника на западном берегу реки Одер до выхода к реке Эльба тов. Солоневич проявил смелость, решительность и отвагу. Находясь непосредственно в боевых порядках батальонов, в трудных условиях наступательных боев, на переднем крае исправлял неисправности автоматического оружия. За время наступательных боев с 16.4.45 г. по 8.5.45 г. под огнем противника тов. Солоневич исправил: ручных пулеметов – 12 станковых пулеметов – 8, автоматов – 68 шт. Благодаря находчивости и мужеству тов. Солоневича, оружие в бою всегда работало безотказно» [7].
После окончания войны Георгий несколько лет находился в составе советских оккупационных войск в Германии, в 1948 году был принят в Комсомол. А в 1950 году, демобилизовавшись, вернулся в Москву, где поступил на 1-й курс факультета тепловых и гидравлических машин Московского Высшего Технического Училища им. Баумана, и проживал в общежитии училища по адресу: ст. Ильинская, улица Московская, корпус № 7 [8]. Начинающий студент, в недавнем прошлом герой-фронтовик, по-настоящему готовился окунуться в мирную жизнь, но радужные перспективы были свернуты в одночасье. Недремлющее око Государственной Безопасности СССР вспомнило о неблагонадежном происхождении Георгия Солоневича. Есть основания полагать, что причиной этому послужило возобновление политической активность его отца и дяди среди русской эмиграции. Иван, как и в прежние времена, занимал одно из ведущих мест на политическом олимпе Русского Зарубежья и с успехом начал издавать в Аргентине новую монархическую газету «Наша Страна», которая уверенно завоевывала популярность. Борис издает небольшой журнал «Родина», также вносивший свою лепту в антисоветскую работу русских националистов.
Так или иначе, 24 апреля 1951 года старший уполномоченный 4-го отделения 1-го отдела 5-го управления МГБ СССР старший лейтенант Коваленко вынес Постановление, согласно которому Солоневич Георгий Борисович, учитывая его «социальную опасность», был подвергнут аресту и обыску. Арест был санкционирован заместителем Генерального прокурора СССР генерал-майором юстиции Хохловым, и в тексте Постановления, которое, между прочим, было лично утверждено заместителем Министра Госбезопасности СССР генерал-лейтенантом Огольцовым, прямо были упомянуты имена и дяди и отца Георгия [9]. Уже через два дня, 26 апреля, Георгий Солоневич был взят под стражу. 10 мая 1951 года было вынесено Постановление о предъявлении обвинения, в котором говорилось, что по рассмотрению следственного дела № 4810, «материалами следствия СОЛОНЕВИЧ Г.Б. достаточно изобличается в том, что как сын врага народа СОЛОНЕВИЧА Б.Л. является социально опасным элементом» [10]. 14 мая 1951 года был произведен краткий допрос Солоневича Георгия Борисовича прокурором отдела по спецделам прокуратуры Союза ССР Дорон и помощником начальника 4-го отделения 6-го отдела 5-го управления МГБ СССР подполковником Гарбузовым, в ходе которого обвиняемый дал показания о своих ближайших родственниках [11].
29 мая 1951 года подполковник Гарбузов, непосредственно проводивший расследование, подготовил Заключение, в котором рекомендовалось «следственное дело №4810 на СОЛОНЕВИЧА Г.Б. внести на рассмотрение Особого Совещания МГБ СССР с предложением СОЛОНЕВИЧУ Георгию Борисовичу как социально опасной личности применить 5 лет высылки» [12]. Заключение также было завизировано начальником 4-го отделения 6-го отдела подполковником Братяковым, начальником 6-го отдела полковником Рассыпинским, а также самим начальником 5-го управления полковником Волковым [13]. Сказано – сделано! Ровно полтора месяца следствия, и без судебного разбирательства Постановлением Особого Совещания от 9 июня 1951 года Георгий Солоневич был осужден к 5 годам высылки по статьям 7 и 35 УК РСФСР. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 сентября 1951 года Солоневич был лишен ордена Красной Звезды и двух медалей «За боевые заслуги» [14]. Казалось бы, жизнь пошла под откос – ссылка и клеймо «сына врага народа» – не повод для особого оптимизма. Однако ситуация приняла совершенно неожиданный оборот.
В материалах наблюдательного производства за №4694-51 г. отдела по спецделам Прокуратуры Союза ССР отсутствует жалоба Солоневича, а есть лишь упоминание, что по поступившему от него заявлению дело по его обвинению было проверено [15]. Среди прочих документов в деле имеется записка с грифом «секретно» в отдел «А» МГБ СССР за подписью и.о. начальника отдела по спецделам А. Камочкина (на документе указаны три даты – 28 и 29/30 января 1953 года) с просьбой выслать в порядке надзора архивно-следственное дело по обвинению СОЛОНЕВИЧА Георгия Борисовича, с пометкой, что указанное «дело запрашивается в связи с жалобой, которая находится на особом контроле» [16]. В связи с этим возникает вопрос – обжалование приговора Особого Совещания было только со стороны осужденного или нашелся некий влиятельный покровитель? И дело здесь не только в том, что жалоба была взята на особый контроль, а в результатах ее рассмотрения. Согласно Справке, поданной на имя заместителя генерального прокурора СССР государственного советника 1 класса Болдырева В.А., «основанием к высылке послужило, что его {Георгия Солоневича} отец Солоневич Борис Лукьянович и дядя Солоневич Иван Лукьянович были репрессированы органами МГБ и в 1934 году бежали из ИТЛ за границу, где, являясь активными участниками эмигрантских антисоветских организаций, проводят враждебную работу против Советского Союза. Постановлением Особого совещания при МГБ СССР от 14 мая 1952 года постановление от 9.VI.1951 г. отменено, дело Солоневича прекращено, и он из ссылки освобожден. Основанием к прекращению дела послужило, что Солоневич от родителей остался в возрасте 6 лет, воспитывался в детдоме, добровольно в 1943 году вступил в Советскую Армию, получил правительственные награды, за время службы в Советской Армии, в том числе и в советских оккупационных войсках в Германии, ничем себя не скомпрометировал, а также целесообразность использования Солоневича Г.Б. в мероприятиях по разработке его отца Солоневича Б.Л.». В этой же Справке говорится о том, что «Президиум Верховного Совета СССР просит дать заключение о целесообразности вернуть Солоневичу его награды», на что составитель Справки дает пояснение: «Полагаю, что, поскольку дело прекращено, награды следует вернуть» [17].
О попытках использовать Георгия Солоневича в «разработке» его отца со стороны МГБ, по примеру сына генерал-лейтенанта Ф.Ф. Абрамова в 30-е годы, ничего не известно. Возможно, Георгий ответил категорическим отказом, или у чекистов изменились планы на сей счет, в связи с грядущими масштабными чистками в системе Госбезопасности СССР, – можно только догадываться. В любом случае, не подлежит сомнению, что если бы какие-то реальные шаги по установлению контакта были предприняты, это рано или поздно стало бы непременно достоянием общественности.
 
В Протоколе упомянутого допроса Георгия Солоневича можно почерпнуть краткую информацию и о его сестре Нине, которая в 1951 году работала в библиотеке Киевского гидромелиоративного института и проживала в Киеве по адресу – улица Монастырская, дом 3, квартира 1. Будучи еще достаточно молодой, семью создать не успела. Последнее письмо Георгий получил от нее в марте 1951 года [18]. По всей видимости, чекисты не забыли навестить и дочь Бориса Лукьяновича, тем более, что таких смягчающих обстоятельств, как добровольный призыв в ряды Красной Армии, боевые подвиги и правительственные награды, у нее не имелось. Но эта тема ждет своего отдельного исследования.
 
Сергей Хазанов-Пашковский
 Октябрь 2019 года, Санкт-Петербург



[1] (ГАРФ, Ф. 10017, Оп. 1, Д, 136, Л. 2)
[2] Б. Солоневич, «Молодежь и ГПУ», София, «Голос России», 1937 г.
[3] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 6)
[4] Так что же было в Германии?... Два лагеря» // Наша Страна, № 4 от 27.11.1948 г.)
[5] (ЦАМО, Ф. 33, Оп. 690306, Ед. хр. 602, Л. 209, 212.)
[6] (ЦАМО, Ф. 33, Оп. 687572, Ед. хр. 317, Л. 11, 12, 41.)
[7] (ЦАМО, Ф. 33, Оп. 690155, Ед. хр. 5489, Л. 73, 74.)
[8] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л.1, 8)
[9] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 1,2)
[10] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 4)
[11] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 5,6,7)
[12] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 8,9)
[13] Мы намеренно перечисляем полный список подписантов, имея глубокое убеждение, что все причастные к репрессиям, должны быть изобличены независимо от срока давности, и если не сейчас, то в будущем их преступлениям будет дана правовая оценка.
[14] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 10). Прим. Здесь и далее по тексту выделение жирным шрифтом сделано автором.
[15] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 14)
[16] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 11)
[17] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 13)
[18] (ГАРФ, Ф. Р8131, Оп. 31, Д, 28518, Л. 5,6)

Источник